Отправлено: 11.05.10 23:10. Заголовок: Я в Нирване!

Господа, Добрый Вечер!
Прежде чем начинать читать (а в этот раз я очень прошу вас это сделать) я хочу сказать пару слов о рассказе... даже повести, так как, как обычно не поскупился на бумаге.
Во-первых, я не хочу ранить чьи-либо чувство по отношению к Курту Кобейну и группе Nirvana. Весь рассказ - вымысел!
Во-вторых, можете воспринимать как оправдание! Почему я пишу от лица пятнадцителетней девочки! Поясняю, главной темой рассказа - является Фанатизм и мой любимый АНТИ-суицид! Рассказ разбит на две части! (Вторая в проекции, а первая выставляется раньше ради интриги). Идеальный образ ярого фанатика с суицидальными наклонностями - это как никак ранимая маленькая девочка, т.к. по статистике именно девочки чаще кончают жизнь самоубийством из-за любимого кумира. Идеальный образ, я считаю, молодого и романтичного кумира - это конечно же Курт Кобейн, который говорил нам в своей предсмертной записке - Я ЛЮБЛЮ ВАС! Который при жизни успел быть отцом, звездой, геем, наркоманом и бомжом! Кажется что за свою короткую жизнь он впитал ее в огромном объеме!
Лично сам я по отношению к Нирване ничего не чувствую!
Ну и в третьих! не обращайте на ошибки это черновик!


p.s. мне очень важно ваше мнение по-поводу, сумел ли я по вашему передать мысли пятнадцатилетней девочки, помешанной на Кобейне. Для меня как для автора это очень важно!

 Отправлено: 11.05.10 23:19. Заголовок: Я в нирване… 5 апре..

Я в нирване…

5 апреля 2004 г. понедельник.
Привет Дорогой Дневник.
И хоть ты бесчувственная и безмозглая материя, я все равно с тобой здороваюсь, так как отныне и впредь ты будешь моим другом, моим отражением, моим вторым я.
Позволь рассказать тебе дружище, зачем ты мне нужен! Понимаешь, все это время я нуждалась в ком-то, кто будет мне опорой и помощником, но как оказалось, такую как я, очень сложно вытерпеть. Поэтому ни один претендент не выдерживал и дня, моих занудств. Вот, теперь всю ответственность я взвалила на все твои сто пятьдесят страниц, обещаю не теребить по пустякам и писать мелким понятным почерком, чтобы тебе было приятно и не больно.
Давай познакомимся поближе. Я твоя хозяйка. Мне пятнадцать лет, я живу в Москве учусь в десятом классе, меня зовут Женя, но друзей я прошу называть меня Ко, поэтому для тебя я тоже просто Ко. Я беспамятно влюблена в свой идеал мужчины, Курта Кобейна и еще я фанатка группы Nirvana. Я девственница.
Заполняя тебя, дружище, я только сейчас поняла одну важную штуку. Что это определенного рода ритуал, когда я пишу для себя же описание себя же! Это знакомство с тобой, ведь я до этого никогда не вела дневников и если честно немного волнуюсь, потому что многие мои знакомые подруги завели себе дневники и преспокойно делятся с ними своими идиотскими мыслями. Я не отрицаю, что для кого-то мои мысли и переживания тоже покажутся идиотскими.
В общем, ритуал, прошел успешно. Ты моя первая обновка, которую я купила на первую зарплату, на первой своей работе в фаст-фуде. Это, по-моему, называется тавтология, когда часто повторяется одно и то же слово (узнать).
Сегодня дневник, твой день рождения и сегодня же день смерти Курта (уже десять лет). Когда я перечитываю биографию его жизни в конце всегда плачу. Почему? Вопрошаю я, почему такая несправедливость в жизни?
Извини дневник, у меня нет сейчас большого торта с одной свечкой, чтобы ты мог задуть ее и загадать желание. Я даже знаю, что бы ты загадал. Теперь ты часть меня, как я понимаю, значит, наши мысли должны быть идентичными. Но как, ни старайся, мы не сможем его воскресить.
Слушай… или читай,… впитывай синие чернила, черной по цвету ручки. У меня есть маленькая,… нет большая мечта: Мне двадцать пять лет, я буду жить в Америке в городе, который должен обязательно заканчиваться на «-таун». Какой-нибудь даун-таун. Почему даун? В общем неважно. У меня будет свой большой-большой особняк, где я хозяйка. Моим мужем обязательно должен быть Кобейн.
Знаешь, как будет проходить наш день? Мы будем играть в прятки на раздевание. И к обеду уже должны быть полностью голыми. Наигравшись вдоволь, я пойду жарить яичницу, а Курт будет сидеть за столом, курить и напевать “Lithium”. Клубы дыма от его сигарет будут заволакивать все пространство. И весь наш особняк будет одним сплошным дымовым облаком. Я нахожу романтичным образ заядлой и тупой наркоманки. (Сама никогда не пробовала, даже не курю, но очень хочу). Курт будет моей опорой.
Еще у нас будет игра, под названием «Дорогой, когда ты вернешься?». Я в белом платье Мэрилин Монро, буду целовать милого в губы на крыльце дома, а он в шляпе, а-ля гангстер, с тростью и кубинской сигарой в зубах. Я должна спросить его певчим голосом пташки:
- Дорогой, когда ты вернешься?
- Скоро детка, - это его реплика, после чего он должен шлепнуть меня по попке и спрятаться за статую (у нас будет каменный сад! должен быть). А потом я сажусь на крыльцо и напеваю какую-нибудь песенку, вышивая крестиком и…
Вообще я набитая дура и совсем не похожа на Мэрилин Монро. Я шатенка, у меня второй размер груди… p.s. второй меня кстати – устраивает. У меня длинные до задницы волосы и большие зеленые глаза. Я красивая, как говорят многие.

Позже
Привет дневник. Уже вечер. Я решила продолжить наше с тобой знакомство. Сегодня утром, нет днем, когда я тебя открыла, сразу поняла, что это первый и уж точно не последний раз. Чувствуешь тепло исходящее от меня, когда я пишу и слегка надавливаю на тебя влажными от пота руками?
Пожалуйста, не думай, что я такая тупая фанатка какой-то там нирваны. Я умею думать и в отличии от некоторых твоя госпожа Ко отличница в школе.
Наверняка, ты подумал, что раз я отличница, то ботаничка! Неужели тебе не хватило моего описания выше? Ботанички не бывают фанатками нирваны, ну лично мне так кажется. В общем, друзей у меня немного, раз уж на то пошло. И как раз все это время, в которое я не делилась с тобой своими переживаниями, я разговаривала со своей подругой Сонькой. Мы называем ее Сонька Золотая Ручка, в честь той самой «Золотой Ручки». Как-то раз учитель по истории рассказывал нам о ней и прозвище подошло к моей подруге как… в общем влипла она.
Хотя у Соньки ручки золотыми никогда не были, а росли они из задницы. Мало того, что она левша, так еще, любая вещь, которая попадет к ней в руки, через пять минут может быть разбита. Случаев ее халатного отношения к чужим ценностям уйма. Но парадокс в том, что мои вещи Сонька никогда не разбивала.
Зачем она звонила? Да просто так. Я сказала ей про тебя, дневник, а она сказала, что у нее ты тоже есть. И тогда я подумала,… какую ахинею я пишу!
У тебя мозги, наверное, из ушей потекли. Но мне кажется, что моя жизнь достаточно скудна и не разнообразна. Каждое утро ровно в семь утра я просыпаюсь и собираюсь в школу, потом возвращаюсь домой, ем и еду на работу, возвращаюсь и сплю.
Кстати, новость все-таки есть. Сонька предложила устроить девичник в субботу. У нее уезжает брат, куда-то к друзьям и квартира свободна, не считая родителей. Но они не помешают. У нее вообще классные родоки, не то, что мои.
Моя мама эталон совершенства для соседей и злостная химера для меня. Объясняю: есть такой тип людей (сама разобралась), которых я называю «не-то-о-чем-можно-с-восторогом-говорить-с-первого-знакомства».
Она производит неизгладимое впечатление на окружающих людей и на себя. Для сорокапятилетней тетки, мама держит себя в форме и даже влезает в мои джинсы. Мы с ней не в ладах, в общем. Она часто кричит на меня, когда я на полную врубаю музыку и ловлю кайф. Примитивная какая-то, неужели в свои пятнадцать она не ловила кайф? Если нет, то,… как бы это правильно написать,… зачем ей вообще были нужны эти пятнадцать лет? Могла родиться, вырезать из памяти тинэйджерские годы и сразу стать взрослой занудой. Нет же. Она постоянно ставит мне в пример свою непорочную юность, приговаривая: «А вот я в эти годы то-то и тыры пыры…».
И папа.
Папа, тихий и спокойный, и порой даже настолько спокойный, что вызывает жалость у всех остальных. Как-то раз я услышала разговор двух соседских старух-тарахтелок: «у них в доме доминирует Елена». Я помню выражение лица бабульки, когда она произнесла имя моей матери, это выглядело так, будто она призвала только что самого дьявола из ада. Папа кричит и ругается матом только в одном случае, когда наша сборная проигрывает. Все, больше ничего такого не припомню.
А родители Соньки, они, во-первых, какие-то иноверцы кришнаиты что ли, но в школе мы их называем «обдолбыши», потому что никто никогда не видел их без сигареты! И, во-вторых, по-детски, добрые и наивные. А вообще Сонька молчаливая. Она какая-то особенная девочка, всегда на своей волне. Брат ее вполне ничего себе, он старше меня на четыре года и мне кажется, если бы мы с ним встречались, то у нас могло бы сложиться что-нибудь. Но я верна только своему идеалу.
Курт.
Кобейн.
5-го апреля 1994 его не стало, мне тогда было пять лет, и я не знала, что где-то там далеко-далеко от меня, Курт покончил жизнь самоубийством. За это я его ненавижу, и люблю в тоже время.
Дорогой дневник, хотя если честно ты не очень-то и дорогой, потому что стоил всего-то двести рублей…, извини. Дорогой дневник, только никому не рассказывай! Я очень хочу умереть в двадцать семь лет!

6 апреля 2004 вторник.
Доброе утро дневник! Как тебе спалось на новом месте? На стеллажах в магазине, наверное, не уютно, тем более, когда тебя сверху сдавливают еще пара стопок твоих двойников.
Папа только что спросил, чем я занимаюсь. Я сказала, что веду дневник. Он погладил меня по головке, свою маленькую дочурку и сказал:
- Это хорошо, записываешь свои мысли сейчас, а когда прочитаешь их в далеком будущем, будешь смеяться, держась за живот.
- Почему? – спросила я.
- Потому что со временем мысли меняются! Это сейчас ты думаешь так, а годам к тридцати...
«…я умру», - закончила я за отца, а его концовки я просто не расслышала.
Пошла в школу.

Вечер.
My girl, my girl, don't lie to me,
Tell me where did you sleep last night?
In the pines, in the pines
Where the sun will never shine
I would shiver the whole night through

Я послушала только что эту песню. Мурашки по коже. Его голос (Курта Кобейна) до сих пор стоит у меня в ушах. Хотя нет, не правильно, он не стоит. Он бесится в ушах как зверь, бьет по перепонкам, и я двигаюсь под этот бинарный ритм в своей голове, как дура, скажешь ты. А тебе отвечу – нифига не дура, я просто счастливая.
Сегодня был очень тяжелый день. Задали на дом кучу всякой фигни и просили меня, как отличницу стать ведущей в какой-то там театральной постановке младших классов. Согласилась! И сейчас сижу и жалею. Текста учить, не переучить! А мне еще на работу надо идти.
В общем, может, попробую завтра как-нибудь отказаться. Скажу, что горло болит. Хотя к тому времени должно пройти, поэтому мне откажут.
Дневник, я только что представила тебя, как реально существующего человека. Знаешь, ты оказался таким смешным, потому что постоянно следуешь за мной, и из тебя сыплются мои мысли. Ты не успеваешь подбирать, как из тебя падает еще больше и вот ты уже просто перепичкан моими записями. Ты корчишься в рвотных рефлексах, и тебя блюет на тротуар бело-синими клочками. Бедный дневничок.
Сейчас подожди, я сделаю тебе подарок.

Ничего что я испачкала своими губами половину листа? Но я, же тебя поцеловала, тебе должно быть приятно. Ах да! И вот еще.
Это распечатка с компьютера. Смотри это Курт и Кортни, его жена. Хотя ты прекрасно понимаешь, что я на ее месте смотрелась бы лучше.
В школе было очень хреново сидеть на уроках и слушать весь этот бред, который толкают учителя. Могу терпеть только алгебру и литературу, ненавижу до коликов в сердце «русский-язык», наверное, я наделала больше ошибок, чем написала. Не находишь? Хотя в школе, как-то удается писать правильно.
Сонька уже написала список приглашенных, там были две Катюхи и Анька. Ее мама обещала приготовить карри, а папа обещал сыграть на ситаре. Когда я впервые услышала звук ситара, то просто замлела. Он похож на длинный и протяжный дзынь. Мне сразу представилось какое-нибудь индуистское многорукое или многоногое божество, которое непонятно танцует под такую музыку.
Нирвана – в буддизме это состояние умиротворенности. Нет страданий – полная нирвана. Ситар погружает меня в такое состояние.
Когда я была в гостях у Соньки, ее отец играл на ситаре. Я уже проваливалась куда-то внутрь, как он резко остановился и предложил выпить кофе, с такой улыбкой, будто ничего и не случилось. Да уж странные они люди.
Но в мою Нирвану меня все, же погружает Nirvana! Или Курт с его хриплым голосом.
Блин, пишу какой-то бред. Ведь и толком-то не разобралась что значит хотя бы половина из того что я тут написала. Какие-то странные домыслы о буддизме, индуизме, состояниях и тому подобной белиберде. Я знаю только одно, буддизм от слова Будда, с этим никто не осмелиться спорить.
Только что нашла в интернете музыку, исполненную на ситаре!

Позже
Вышла из нирваны.
Однажды мне сказали страшную вещь, от которой, когда я пришла домой, разрыдалась как малолетняя. Цитирую:
- А ты в курсе, что ты слушаешь трупа?
- Не поняла, - отвечаю я.
- Ну, вокалист нирваны умер же. Значит сейчас он труп.
Я заткнулась. У меня было такое состояние, будто мне вдруг приподняли завесу тайны и сказали, шепча на ухо: «Деда Мороза не существует».
И знаю же, что да в какой-то степени так оно и есть! Но зачем мне это напоминать? Курт… Кууууурт… Кобеееейн. Это имя для меня как мантра счастья. Если я буду повторять его с закрытыми глазами, медитируя, то на меня обязательно снизойдет Дзен. Снизойдет и шарахнет молотком по голове и разлетятся маленькие разноцветные искорки. «Вуаааа» - прокричу я и зальюсь диким хохотом.
Единственное, что я сейчас хочу! Это оказаться в его объятиях. Знаешь дневник, образ Курта для меня… Мммм…
Он мне как старший брат, заботливый и добрый, с открытыми глазами и теплой улыбкой. Потом он мне как парень безудержная машина любви и секса, секса и любви… (странно, это говорит девственница)! В нашем доме в городе с концовкой на «…таун», мы будем трахаться каждый день, каждые два часа. Я буду вдыхать аромат его тела…
Блин, мама стучится, мешает. Ложусь спать. Доброй ночи дорогой дневник.

8 апреля 2004 года. Четверг.
Привет Дорогой дневник.
Прости было лень! Устала вчера как собака. Все-таки работа это не девичья. Носишься как в жопу раненная по ресторану, кто-то выше должностью на тебя орет!
Сегодня учили стоять на кассе. Наделала кучу ошибок и испугалась одного недовольного посетителя. Он сказал, что я медленно обслуживаю. Блин, сам бы попробовал постоять, мозг только так выносится.
Хотя знаешь Дневник, я немного освоилась и уже привыкла к такой обстановке. Тут работают люди разных национальностей, слоев населения, умных и тупых. В ресторан каждый день приходят такие же разные люди, но почему-то мне кажется, что большинство из них тупые. Наверное, мне не следует так говорить. Я уверена, что меня тоже какой-нибудь идиот называет идиоткой, потому что уверен в моем идиотизме также как в собственной проницательности. Эммм… написала какой-то бред. К чему?
Сегодня все опять ржали над Сонькой Золотыми Ручками, точнее над ее предками «обдолбышами», а она как обычно неподступная, на своей волне пропускала мимо ушей обзывания.
Я ей так завидую, она такая сильная. Она, кажется выше других, как взрослая рассуждает, что нормально, а что нет. Ведь большинство парней в нашем классе – сборище тупых ублюдков, кроме двух. Первый из них Димка – козел отпущения. Все его стебут и называют придурком только из-за того что он картавит и не может выговорить букву «Р» и Олег, по кличке «лось», из-за фамилии Лосев. Лосев Олег типичный вид богатенького и доброго паренька, так же как и Сонька смотрит на всех свысока, но в отличие от нее, он взгромоздился на свою дозорную башню, построенную на принципах: «с мелочью не общайся», когда как Сонька руководствуется: «что не случается все к лучшему».
А все остальные лежат на ладони. В какой-то степени я отношусь ко «всем остальным».
Сегодня, дорогой дневник, я села вместе с Сонькой на качели и мы говорили. Долго. О жизни, о школе, о любви… я спросила, как ей удается быть такой спокойной, когда все вокруг тычут пальцами. Она лишь слабо улыбнулась и ответила:
- Зачем обращать внимание на какие-то глупости, когда в мире есть куча прелестей, на которые стоит посмотреть. Подумаешь, мои родители курят и думают, что они кришнаиты. Просто, я не уверена, что правильные кришнаиты ведут себя именно так как мои родители, скорее они похоже на растаманов, - подытожила Сонька.
- У тебя классные родители. Я бы сама хотела таких иметь, - сказала я.
Дневник, знаешь, мне теперь стало стыдно. Почему я мечтаю о чьих-то других родителях? Пусть они будут лучше моих раз в тысячу, я все равно буду любить только маму и папу, своих родных… и, конечно же, Кобейна.
Я прямо сейчас пойду и крепко-крепко обниму и поцелую мамочку.

Настроение просто замечательное, взвинченное. Наверное, это все из-за песни, которую я мурлыкаю под нос с самого утра.

We passed upon the stair
We spoke of was and when
Although I wasn't there
He said I was his friend
Which came as a surprise
I spoke into his eyes
I thought you died alone
A long long time ago…

Она такая… непередаваемая. Эту песню я слушаю с закрытыми глазами и танцую под такт, поднимая руки вверх с каждым новым аккордом. Мне кажется, что Курт очень многое вложил в эту песню, потому что, когда танцую, я чувствую его присутствие. Он подходит ко мне сзади и берет за талию, целует в шею, щекоча щетиной. В этот раз никакого секса, только чистая романтика, он держит меня в своих объятиях и смотрит в глаза, а я в его. И, Боже мой, тону-тону. Его глаза переполнены любовью ко мне и в то же время олицетворяют стальную клеть, в которую я намереваюсь угодить и остаться там навеки. Именно этого я и хочу, быть всецело в его власти, в его глазах.
Он гладит меня по спине и целует в губы. Я чувствую сок его тепла и приторно сладкий вкус слюны, и мне кажется, что его язык сделан из карамельных леденцов.
Ах, Курт!

Сонька не разделяет со мной пристрастия к Nirvana. Она говорит, что это глупость. Музыка должна быть спокойной и приятной и нагонять на ритм расслабленности и кайфа, как-то так, поэтому она на дух не переносит электрогитар и тяжелой музыки. Сонька выбрала для себя совершенно другой музыкальный жанр, фолк. Она просто фанат кельтской музыки! Выпросила у родителей купить ей харди-гарди и еще осваивает игру на там-таме. А я же в буквальном смысле умоляла маму купить мне гитару. Обещала многое о чем сейчас смешно вспоминать… Мама сказала, что подумает об этом к моему дню рождения. Дневник, обещаю, что первую песню посвящу тебе. Назову ее – «Хранитель тайны» или нет. Лучше - «Он знал о ней все».
И знаешь, если я получаю все вышеперечисленное от Nirvana, значит Курт писал качественную спокойную и приятную музыку. Получается, что так.
Посмотрела на часы (00:45), уже поздно, надо ложиться спать.
Спокойной ночи дорогой дневник. До завтра.

9 апреля 2004 года. Пятница.
Привет Дневник.
Радостная новость… готов услышать? Мне отказали. Я буду участвовать в этом долбанном детском вечернике. И вообще это был сарказм. Блин нервы лезут через край. Почему я такая тупая, согласилась. Могла бы все сразу послать к чертовой матери. Неужели я такая безотказная? По дуновению ветра на все соглашаюсь, а потом жалею об этом.
Тем не менее, времени еще предостаточно. Завтра иду к Соньке в гости. Народу будет меньше, двоих не будет. Анька только придет, и я бы рада, чтобы ее не было. Она зануда. Считает, что каждое ее слово на вес золота, истина в последней инстанции. Как скажет эта блондинка, так оно и будет. И мне до сих интересно, как такая незаурядная нарядная кукла, любовь всех мальчиков в классе идет в гости к «обдолбышам». Кстати, именно она и придумала им это прозвище. В такие моменты мне непонятны действия Соньки. Это похоже на «раздели трапезу с врагом». Ведь Аня обязательно воспользуется случаем и опять пустит какую-нибудь байку. Она явная стерва, улыбается в лицо, а за спиной держит нож. Деятельность у нее такая, все про всех знать, потом преувеличивать и выставлять на посмешище. Я если честно пытаюсь от нее отстраниться (не ляпнуть бы что-нибудь невпопад завтра).
Ха, только что тупо пялилась на чистый лист бумаги и не могла понять, что хочу написать. Вроде, что-то точно хочу, но вот понять, что именно никак не удалось. Либо мыслей много, либо их вообще нет и в голове пусто.
Дневник, тебе нравится мой почерк?
Сонька говорит, что дневники нужны для записи собственных мыслей, а не точного констатирования прошедшего дня, типа как проснулся, умылся, оделся, поел, вышел, пришел, посидел, сходил в туалет и так далее. Я с ней согласна. Мне вообще нравится ход мыслей моей подруги.
Мне кажется, что мы будем дружить еще очень долго, можно сказать всю свою сознательную жизнь.
Я сейчас как раз слушаю песенку Smells Like Teen Spirit. И понимаю, что это про нас. Несет молодостью! «Привет-привет-привет очень паршиво?» – сама перевела.
Ну, вообще дневник, не думай, что в мой музыкальный рацион входит только одна Nirvana. Я просто слушаю голос ее чаще остальных, но в музыке у меня есть разнообразность. Мне нравится песня Джейсона Донована – «Sealed with a kiss», люблю русский рок, группы: Lacrimosa, Avril Lavigne и Marilyn Manson. Мне нравится, когда в голове либо кто-то раздраженно орет, либо плачет или дарит тепло, как это делает Кобейн.
Я не знаю, когда влюбилась в него. Либо после того как увидела его фотку, либо когда послушала пару песен. Но я точно уверена в своих желаниях, когда я думаю о Кобейне, у меня внизу все жаром отдает и потеет.
Читать я тоже молодец. Особенно когда родители увозят на дачу, то запасаюсь как можно больше книгами. Вот, например, за прошлое лето щелкнула «Властелин колец», красный томик «Рэя Бредберри» и прочитала Леру Гастона «Призрак оперы». Как правило, я не руководствуюсь какой-то одной темой. Сужу книгу по обложке и комментариями других чтецов. Потом если нравится описание – читаю. Интуиция никогда не подводила, какую бы книгу не купила, она обязательно будет интересной.
После той или иной прочитанной книги я люблю воображать себя главным героем. Во Властелине я обязательно была Арвен, справедливой и бесподобно красивой… ушастой. И именно я сразила Око Саурона, именно я бросила кольцо и мартышку голлума в раскаленную лаву, а не какой-то там пресловутый хоббит из глухой деревушки. Сонька мне как-то рассказала, что испытывает то же самое. Но она в основном читает классику. Она поставила перед собой цель – перечитать все известные произведения Гюго. И, боже мой, прочитала.
Я уверена, что многие из моего класса берут в руки книгу только раз в году, и то по случайности. Да та же Анька. Она, зуб даю, ненавидит читать, только слушает свою бредовую музыку, фотографирует свое зеркальное отражение и вытягивает губки. Как утка. Кошмар, по спине от такого холод.

Позже
Папа предложил смотаться в кафе. Если честно, удивлена. Мы даже переглянулись с мамой. Время было около двадцати часов. Папа настоял, чтобы мы собрались и как следует отдохнули, всей семьей.
- А то мы ссыхаемся в четырех стенах, - сказал он.
Я с ним согласна. Нашей семье не хватает отдыха. Взять хотя бы тех же Сонькиных родителей. Ее мама преподает искусство Йоги в фитнес-центре, а отец держит собственный клуб. Их жизнь с самого утра полна приключений, когда как наша, протекает, ползет со скоростью самой-самой медленной улитки. Один сантиметр в полчаса, где-то так.
Мы просыпаемся почти одновременно. Папа сразу идет в ванную бриться, мама еще досыпает, я иду на кухню ставить чайник. Потом через полчаса просыпается мама и начинает что-то мне наставлять:
- Причешись. У тебя красивый лоб не прячь его за волосами. Мне кажется, эта юбка тебе не идет…
И все в этом духе. Мы с папой выходим молча, садимся в машину тоже молча. И лишь, когда он довозит меня до школы, целует на прощание, то говорит:
- Будь осторожна красавица.
Какой же все-таки у меня отец аутист. И наш распорядок дня до безобразия предсказуем. Я могу с точностью сказать, что мы будем делать через пару дней. Да-да, дневник. Также проснемся, я также буду ставить чайник, и ждать очереди в ванную. Может по такому случаю у меня откроется дар к предвидению?
А сегодня он прямо превзошел все ожидания. Мы поспешно оделись и поехали в центр. Папа заказал столик, как оказалось заранее в одном ресторане, и вообще вел себя так, будто что-то скрывает. Но недолго, под конец мы с мамой все-таки выбили из него тайну.
- Ну, неужели ты не помнишь, милая моя? - сказал папа, а потом напел. - Voyage voyage Plus loin que nuit et le jour. (Он учил французский, а я списала текст с интернета, как раз лежу и слушаю Desireless).
И тут мама расплылась в такой радушной улыбке, что прямо вся просияла. Они с отцом мне представились такими молодыми, неузнаваемыми.
- Сегодня двадцать лет с первой нашей встречи, - пояснил мне папа.
Вот те раз, вроде бы пятнадцать лет живу с ними в одной квартире бок о бок, а не перестаю узнавать в них что-то новое. Вот теперь мои родители оказались безумными и лихими романтиками.
Я сейчас представила их молодыми. Папа стройный, в то время наверняка он брил усы, сильный с тяжелой копной черных волос. Когда он улыбается то блеск от его зубов, как луч прожектора разбивает тьму, как в рекламе жвачки, и все девушки обращают на него внимание, охая и ахая лишь от присутствия. И мамочка, с длинными волнистыми волосами, с четко подведенными глазками, на шпильках, в юбке, которые чуть слегка скрывает прелесть ее стройных ножек. Вот их взгляды встречаются. Они ловят незримое дуновение ветерка и останавливаются. Одна и та же мысль пронзила их голову: «Это он, тот самый принц из сказки, единственный, которого я всегда ждала», «Это она, та самая неповторимая и прекрасная, единственная, которую я всегда ждал». Офигеть, они способны на романтику.
Я только что представила, как бы выглядела наша с Куртом первая встреча.
Я была чуть-чуть постарше. Растерянная девушка из далекой-далекой России приехала по программе в Штаты. Я бы хорошо владела английским, но на практике никогда не применяла, поэтому шла, молча по тротуару, глазея на пестрые витрины магазинов. Улыбалась, и ловила на себе взгляды прохожих. Они бы сразу поняли, что я иностранка и вежливо предлагали свою помощь.
- No, thank you, - осторожно говорила я и продолжала свое одиночное шествие, до тех пор, пока на конце дороги не увидела бы длинноволосого парня в черной кожаной куртке и джинсах, он стоял на автобусной остановке, курил какие-нибудь дешевые сигареты и каждый раз озирался вокруг, присматриваясь к окружающему миру.
«Может он тоже не отсюда», - подумала бы я.
И я пошла к нему навстречу. Вокруг меня тут же погасла вся прелесть чужой страны, все витрины, люди, шик и блеск, растаяли как в тумане. Тут его кто-то толкнул, и он повернулся в мою сторону. Контакт есть… он обратил на меня внимаение. Он идет на встречу и растягивается в милой улыбке, ускоряется. Я же почти бегу… А расстояние между нами все удлиняется и удлиняется. Внутри истошно колотиться сердце, нервы на пределе, дыхание перехватывает. Тут откуда не возьмись, нахлынула толпа, разного сорта, куча народу. И я буквально бьюсь в панике: «Только бы не потерять его из виду». Я перехожу на бег… и не вижу его. Останавливаюсь. Думаю: «не причудилось ли?». А он стоит за моей спиной и ждет, когда же, наконец, я обернусь.
Делаю глубокий вздох разочарования, оборачиваюсь и сразу оказываюсь в его объятиях.
«Никому, никому тебя не отдам».
Да, наверное, так бы оно и было. Но, никогда не будет. Никогда-никогда.
Я искренне рада за своих родителей!
Спокойной ночи.

11 апреля 2004 года. Воскресенье. Вечер.
Только что пришла от Соньки. Злая, как сама бестия. Ненавижу эту сучку Аньку, чтоб она сгорела, синим пламенем, тварь.
Дневник, тебе нужны подробности? Ок! Но я буду писать это с отвращением, а когда стану перечитывать, то буду проклинать имя этой стервы.
Итак. Все началось просто замечательно. Я проснулась и поняла, что сегодня выходной, а это уже хорошо. И был, кстати говоря, нарушен распорядок дня. Ванная пустовала, мама и папа еще спали, не стала будить. Представила чем они занимались ночью и расхохоталась. Фи! Они решили подняться только к часу дня, и были настолько пассивны, что даже не проводили меня, когда я собралась к Соньке. Мои мама и папа заново переживали время любви, как двадцать лет назад. Такому состоянию, дала название: «Опьянены друг другом».
Что ж, тем лучше.
Мы договорились с Сонькой встретится где-нибудь, сначала погулять, а потом уже поехать к ней. Аньки обещала приехать только к вечеру.
«Просто супер! Может быть, она вообще не приедет!» - надеялась я.
Но она приехала. А как же! упустит она возможность напрямую пообщаться с «обдолбышами».
С Сонькой мы поехали на Арбат. Побродили там по магазинам, зашли в Макдоналдс, поели… и веселились, как могли. За это время ничего такого не произошло. Мы разговаривали, смеялись, шутили. Я рассказала, про вчерашний день.
- Прикинь, у моих родителей вчера годовщина была. Двадцать лет, с первого дня знакомства. Я поражаюсь пунктуальности папы.
В ответ моя подруга улыбнулась. И вообще день не предвещал ничего ужасного. Уже ближе к вечеру мы собрались к Соньке.
- Сначала, посмотрим какой-нибудь ужастик, мама приготовила мясо. Но мне кажется, оно у нее не получилось, - усмехнулась она. – Вегетарианцы кроме салатов ничего готовить не могут. Это хорошо, что мы поели дома.
- А зачем она тогда готовила мясо? – спросила я.
- Она же не будет вас кормить только одними салатами, мы с братом уже привыкли, а вы с Анькой…
- Тем более с Анькой, - подхватила я, а потом осторожно спросила. – Сонь, зачем ты ее пригласила? Ты же знаешь…
- Не я. Мама попросила, она хочет познакомиться с моими одноклассниками, а если честно мне пофигу, пусть приходит.
«Ах, вот как», - подумала я.
Уже с порога я уловила неприятный запах подгорелого мяса.
- Ужина не будет, - шепнула Сонька. – Я взяла чипсы.
Когда вышли ее родители, я чуть дар речи не потеряла, они опять шокировали меня своей непонятностью. Ее мама одела розовое сари, босиком побрякивая браслетами на ногам приблизилась ко мне и погладила щеку. У нее такая мягкая и теплая рука (надо позвонить Соньке и спросить какими кремами пользуется ее мама).
- Привет Ко, - сказали ее родители. Они всегда меня так называли. – Замечательно выглядишь.
У ее мамы была длинная черная коса и теплые голубые глаза. А отец, высокий как каланча одет в широкое белое трико и разноцветную футболку с изображение хипповского знака. Вмиг я полюбила их, как близких родственников.

Из другой комнаты до меня доносились чьи-то мелодичные голоса, сначала медленно, а потом уже под там-там: «Джей Мата Кали, Джей Мата Дурге, Джэй Мата Кали, Джей Мата Дурге. Кали Дурге намо нама…»
- Это мантры Кали, - пояснил ее отец. – Ты, знаешь кто такая Кали?
А я как дура зачем-то спросила?
- А вам нравится Nirvana?
Спустя полчаса в дверь позвонили. И тут я поняла, пришла многорукая богиня смерти и принесла с собой неудачу. Сердце сжалось, и чуть не хлынули слезы. Явилась та, которая потом испортила мне все праздное настроение. Барабанная дробь, блин. Анька. Со своей сахарной ухмылкой, ангелок и просто милая папина дочка, в платье и ободком со стразами. И уже в коридоре я услышала приторный голосок:
- Ой, какое у вас красивое платье!
- Это сари.
- Какие у вас красивые волосы!
- Спасибо.
- Какая у вас красивая квартира!
- Спасибо.
Напомнило сказку: «Красная шапочка». Как эта глупая красная шапочка, не разглядев, что перед ней переодетый волк, начала нести бред про глаза, зубы и уши. Сто процентов, не могла найти более интересную тему для разговора с любимой бабулей.
В общем, пришла в эту славную обитель Аня и уничтожила во мне всякую надежду на хорошее настроение. Если бы тут были две Кати, было бы лучше. Я бы общалась с Соней, а Аня начала бы хвастать свой прелестный макияж и вообще…
- Привет, - сказала я.
Она лишь бросила на меня холодный взгляд, но улыбнулась. Как я теперь поняла, это могло означать: «Смотри, какой у меня ахрененный прикид. Мой папа зарабатывает больше ваших вместе взятых, и я могу позволить себе тратить деньги на всякий бред. А эти обкуренные придурки-вегетарианцы, не достойны того чтобы я делал им комплименты».
И началось.
Мы выключили свет, а я до сих пор слышала мантры, и Сонькины родители в этот раз подпевали. На Аню эти ритмы произвели неизгладимое впечатление. В темноте я различила, как она давится в кривой ухмылке.
«Уже что-то придумала, дрянь», - подумала я и глубоко вздохнула.
Дневник ты прикинь, что будет в понедельник. Все ее близкие подружки соберутся в кружок, и она поведает им, с гиперболическими красотами о своем ночном приключении в доме «обдолбышей». Мне стало жалко Соню. А ей, как обычно было наплевать.
Решили посмотреть ужастик, а потом лечь и предаться милым душевным беседам обо всем, что придет в голову.
Так и сделали, досмотрели «Дракулу» (Аня влюбилась в Киано Ривза) и легли.
Тут-то и началась самая жуткая часть моего рассказа.
Дневник, если бы я знала, что так получится, то ни за что на свете не согласилась придти в гости к Соне вместе с этой идиоткой. Я поставила под угрозу, себя, тебя и Курта… особенно его.
- С кем бы вы хотели заняться сексом? – тихо спросила Аня.
- Из нашего класса? – переспросила Соня.
Я молчала.
- Ну да. Из нашего класса и с кем-нибудь из звезд.
- Наверное, с Лосем, он, по крайней мере, адекватный, да и симпатичный. А из звезд, ну даже и не знаю.
Я молчала.
- А я, да пожалуй, тоже с Лосем! А если со звездой, то с Ривзом.
Я прыснула. Аньке это вероятно не понравилось, и она перешла в наступление.
- Ко, а ты что молчишь?
- А что? – я прикинулась, будто засыпаю.
- Хотя погоди, я знаю. Как этого парня зовут? Курт? Кобейн. Он твой любимчик? – она не скрывала своего идиотизма.
- Ну и?
- Очнись, он же умер.
- Это что-то меняет?
- Ты девственница? – зачем-то спросила Аня.
И тут я совершила самую большую ошибку в своей жизни. Надо было всяким способом отвертеться от этого вопроса уйти, соврать, но я прямолинейная безотказная дура, ответила:
- Да.
И понеслось.
- Ха, - Анька уже заранее знала что говорить. – И ты думаешь, что этот твой волосатый принц Кобейн лишит тебя девственности? Давай предположим, что он жив, но будь уверена, что он на тебя даже не взглянет…
- Будто на тебя Ривз посмотрит…
Но она меня не слышала и продолжала:
- Ты думаешь, что ты единственная девственница, которая по нему сохнет?
- Нет…
- И ты думаешь, что среди миллиона девиц он обязательно выберет тебя, девочку из Москвы.
И тут влезла Соня, после чего мне захотелось больно ее пнуть.
- Мне брат говорил, что ходил слух, будто Курт Кобейн гей. – Я почувствовала, как Сонька в ужасе прижала одну руку ко рту, а другой дотронулась до меня в знак извинения.
Я сникла и приготовилась слушать унижения. Но была тишина. Она длилась всего полминуты, после чего Анька громко и визгливо рассмеялась.
- Так он еще и педик.
Все. Я была повержена. Меня втоптала в грязь, какая-то блондинка со стразами на ободке.
- И вовсе он не гей, - я опять оплошала, мне не надо было защищаться и оправдываться. Ведь лучшая защита – это нападение, но тактик и стратег из меня хреновый. – У него дочь есть и жена была.
- Дела не меняет. Ко, ты представляешь, как твой сказочный принц отсасывает кому-нибудь в туалете?
- Заткнись, пожалуйста. Анечка! – прошипела я.
- Ладно, но неужели не смешно?
Сонька уснула. И мы последовали ее примеру.
Но в моей голове созревал план мести. Вот сейчас поднимусь, пойду на кухню схвачу кусок пережаренной курицы и затолкаю его этой суке в задницу, а чтобы не орала, засуну в рот свой ботинок.
Утро было ужасным, дневник! Я выпила кофе. Но не могла больше терпеть рядом с собой Аню, поэтому поспешила смотать удочки. Сонька долго извинялась за вчерашнее, хотя я сразу ей сказала, что ничего страшного не случилось. Обманула. Случилось. Я боюсь завтрашнего дня.
Вообще слух такой и, правда, был! Но мне, не интересно правда это или нет. Может быть, эта гомосексуальность только подчеркивает его ранимость и романтичность. Это будто намек на то, что он идеален как для женщины, так и для мужчины. Как бы то ни было, я боюсь завтра идти в школу.
Спокойной ночи дневник.

 Отправлено: 11.05.10 23:19. Заголовок: 12 апреля 2004 года...

12 апреля 2004 года. Понедельник. День.
Привет дневник. Случилось все не так как я ожидала. А еще хуже. Уже зайдя в класс на меня уставились кучи любопытных взглядов. В глазах моих одноклассников читалась насмешка: «Подружка мертвого гея». Ненавижу… ненавижу…ненавижу. Могу написать это еще сто раз, но лучше не станет.
Итак, зашла я значит в класс, села, как ни в чем не бывало, рядом с Сонькой и даже попыталась с кем-то заговорить, но они недолго терпели.
- Как твой дружок? – один за другим посыпались вопросы.
Боже мой! Их это так пасет? Я отмалчивалась и получала по щщам, все новыми и новыми издевками:
- Он правда пидр?
Я бы могла еще противиться кому-то одному. Но всему классу! Это уже слишком. В этот день никто и словом не обмолвился про «обдолбышей», Димку с его не выговариваемой «Р». Мир завертелся вокруг меня и Кобейна. И за всем этим стояла блондинка со стразами на башке (если когда-нибудь отменят уголовный кодекс, я непременно зарежу сучку). А до тех пор я не знаю, что мне делать? Не привыкла я быть посмешищем.
Извини дневник, но сегодня был просто ужасный день и писать я ничего не хочу. Постараюсь как можно быстрее выкинуть из головы, может быть завтра опять все встанет на свои места? Эти придурки вспомнят о существовании «обдолбышей». Блин, как я могу так говорить о тех людях, которыми можно даже сказать восхищаюсь, о родителях моей лучшей подруги, так нельзя.
До завтра.

13 апреля 2004 года. Вторник.
Привет Дневник.
Ни одна зараза не забыла. Их рожи будто свисают надо мной сверху и продолжают нагло замечать:
- Подружка гея.
Мать честная, я не понимаю, что в этом такого сверхужасного?
Сегодня за меня вступилась Сонька, потому что понимала, что все это произошло из-за нее. Но она сделала только хуже, к Курту Кобейну они сразу приплели «обдолбышей». Тут уже и без Аньки не обошлось, она всем растрезвонила, что родители Соньки накурились при нас и стали ловить глюки.
В общем, все идет к черту.
Мне стыдно перед Куртом!
Скучно.
Бред.
Я даже не могу нормально слушать музыку. Не могу расслабиться, войти в нирвану. Потому что тревожит мысль о завтрашнем дне. Как долго это будет продолжаться? Вытерплю ли я?

20 апреля 2004 года. Вторник.
Привет Дорогой Дневник!
Если бы ты знал, что мне довелось пережить. Я совершила самую большую глупость в своей жизни. Я принесла тебя в школу.
Зачем? Зачем, коза драная, я это сделала? А все потому, что не успевала записывать последние события, работала и работала. Вообще график дурацкий. Вот и решила скоротать время. Обрадовалась, ведь буквально через пару дней байка обо мне и Курте растворилась… всем уже было наплевать, обратно вспомнили Диму картавого. И я повелась. Думала, вошла в колею, а на самом деле меня в нее даже не впустили.
Я принесла тебя в прошлый четверг, сидела на перемене и рисовала руки, ноги, сердечки, чертиков, ангелов (нравится?). И не заметила, что рядом стоят они и палят. Я не заметила, как это сборище полоумных подростков уже придумало план похищения моего дневника. Почему я такая наивная? Началась черная полоса в жизни? Настолько непроглядная и черная, что я не могу из нее выпутаться.
Я как умница сижу на первой парте и гордо поднимаю руку, когда учитель задает вопросы. Когда я склоняю голову и аккуратным почерком вывожу цифры или буквы, я понимаю что красивая. И это меня погубило, надо бы быть более приземистой, а я наивная и глупая отличница. Я не придала никакого значения, что эти два оболдуя сели сзади нас с Сонькой, я была поглощена своими мыслями. Думала о Курте, представляя его в объятиях мужчины. Но образ этот постоянно таял и срывался. Курт не гей. Байка – глупость.
И, тем не менее, прозевала, они открыли мой портфель и вытащили дневник. А дальше началось самое страшное.
Прозвенел звонок на перемену, и я полезла за дневником, как вдруг осознала потерю. Нету! Перерыла весь этот чертов портфель, и не нашла. Перед глазами замаячила черная точка, к горлу подкатил ком. «Если кто-нибудь узнает! Если кто-нибудь прочитает, что я пишу. Только не это!» - думала я пока жаловалась Соньке:
- Дневник! Пропал! Дневник.
Я еле сдерживала себя, чтобы не разреветься. Потому что меня посещала одна мысль, дневник не просто пропал, а его нагло вытащили у тебя из портфеля и сейчас читают всем мальчишечьим составом в мужском туалете. В принципе я это наблюдала стоя в дверном проеме туалета. Я боялась переступить порог. Запретная школьная зона! Не входи в чужой туалет!
Только не это!
Они ржали! Они листали твои чистые страницы своими грязными руками! И с каждым их прикосновением, с каждым перевернутым листком я чувствовала, что меня будто раздевают.
На глазах появились слезы, я не могла пошевелиться. Передо мной маячила одна страшная картина, будто в наш особняк, который находится в городе с концовкой «-таун», с каменным садом, вваливается целая банда моих одноклассников. Они одеты как мародеры, в банданах закрывающих рот. У них у всех красные глаза, а в руках топоры и факелы. Курт, они набросились на него и заломили руки. Они били его по лицу, ногами в живот и дразнили:
- Педик, педик.
Топорами они стали рушить шикарные статуи нашего сада.
А меня в это время схватили, и стали дерзко срывать одежду. Я кричала, дрыгала ногами и пыталась кого-нибудь из них укусить. Но все мои старания сводились к тщетности. Я слаба перед кучей придурков нашего класса. Они кладут меня на стол, один из них да мне пощечину, чтобы я заткнулась. Они связали Курту руки и заставили целовать им ноги.

Load up on guns and bring your friends.

Они склонились надо мной и стали облизывать тело, грубо. Их языки вовсе не карамельные леденцы, они шершавые и от каждого прикосновения у меня выступала кровь. Потом они стали издеваться надо мной! Трахать во все щели! Лучше не придумаешь, ха! Один из них схватил меня за волосы и потянул на себя, другой уже снял трусы и направил свой член мне в рот. Я задыхалась, стонала и умоляла о пощаде, но эти изверги были непоколебимы.

With the lights out, it's less dangerous.

Курт, склонив голову, наблюдал за мной и по его щекам текли слезы. Мы смотрели друг на друга. Пока одни вандалы насилолавали меня, другие избивали его, потом они менялись, снова и снова.

I'm worse at what I do best.

- Заткнись и соси, подружка педика.
Я слушалась их, проклиная каждого поименно. Как бы я хотела стать Арвен и послать на них бурю, поразить молнией, утопить в потоке речных коней. Но я была именно в том своем воображении, где одевалась как Мэрилин Монро, где мы играли в прятки на раздевание, где мы курили травку и предавались любви каждый день, каждые два часа.
Я чувствовала, что меня будто лапают сотни рук. Бьют в лицо. Открывают тайну. Вот они над чем-то громко ржут.
И знаешь дневник, это могло бы продолжаться вечность, и никакой бы звонок на урок их не остановил. Но как рука спасения с неба, откуда не возьмись, появился «лось». Он спокойно вошел в туалет и все сразу притихли (почему они его бояться?). Бесцеремонно взял дневник и отдал мне.
Да, случилось страшное. Возможно, кому-то сверху вздумалось надо мной круто постебаться. Как думаешь, я справлюсь с испытанием? Я очень на это надеюсь.
Я проплакала на плечах у Соньки весь урок, мы заперлись в женском туалете, а она как могла мне помогала, утешала и хотя бы была рядом.
В своем воображении я подошла к Курту, развязала ему руки и крепко обняла. И ему и мне было больно, мы оба в крови, от нашего особняка не осталось и следа. Он растаял, растворился в наркотической дымке. По его лицу текла кровь, но он не замечал этого, а только целовал меня и гладил.
Я открываю глаза и вижу перед собой Соньку. Как хорошо, что она рядом. Я ощущаю его присутствие. Это не Сонька меня утешает, а он. Гладит по голове теплыми ладонями и шепчет на ухо: «все хорошо».
Как видно им не хватило моего дневника, только я собралась с силами и зашла в класс, все сразу засмеялись, кидая цитаты в мой адрес из дневника.
Я пыталась сохранить спокойствие, но путь мне преградила Анька. Встав в позу неандертальца (иначе я не назову) она гневно спросила:
- Так значит, я тупая папина дочка?
Она толкнула меня, но я удержала равновесие.
- У меня на башке стразы? – гневилась она и еще раз толкнула. В этот раз я упала.
- Чего тебе надо? – спросила я.
- Отвечай за свои слова, любительница педиков.
И тут-то на меня снизошел долгожданный Дзен и шарахнул по голове молотком, разлетелись разноцветные искорке. Я в Нирване. Выпрямилась и подошла к ней впритык, лицом к лицу. Я вновь стала великой и могущественной Арвен, а Анька представлялась мне маленьким ничтожным голлумом.
Вокруг нас уже образовался круг. Офигеть, я думала, что такое может случиться только в каком-нибудь американском фильме, а оказывается все в это мире возможно. Тут я услышала знакомый мотив. Отстранив Кобейна, в мысли влез Мэрлин Мэнсон и пробудил злость, гнев, берсеркера, в общем.
Или сейчас, или никогда.

Sweet dreams are made of this…

Я толкнула эту дуру, как можно слабее, чтобы она разозлилась. Я вспомнила, как папа говорил мне:
- Если когда-нибудь ты влезешь в драку, а я в этом почему-то не сомневаюсь. Дай противнику ударить первому и постарайся увернуться от удара, потому что первый удар самый сильный, меткий и злой, потом цветочки.
Я отступила от нее. Аня рассвирепела и схватила меня за волосы.
«Ну и дура», - подумала я.
Напряжение вокруг нас нарастало. В класс уже вошла учительница, но ее никто не слышал, ее просто не впустили на этот бойцовский ринг, поэтому она побежала за директором, завучем и, в общем, за всеми, кто находился в данный момент в школе.

Some of them want to use you
Some of them want to get used by you
Some of them want to abuse you
Some of them want to be abused

Пока она тянула на себя мои красивые волосы, я била ее ногами, кулаками, царапала лицо. В тот день я выплеснула на эту суку весь свой гнев, который накопился за столь короткое время. Ведь это она виновата! Из-за нее меня унижали, Соньку унижали, ее родителей. Я наносила ей удар за ударом, пока, наконец, она не упала. Я мстила ей за мое воображаемое насилие, за издевки над Куртом.
Дневник, шокирован? Да, оказывается я не такая размазня как думала раньше. Я могу постоять за себя. Во мне надо только пробудить дремлющего зверя и тогда всем кирдык.
Аня распласталась на полу, держась за нос и хныча. Вся в крови, с поцарапанными щеками, а я живчик. Единственное – она испортила мне прическу, выдернула клок волос. Вокруг меня все замлели. Я поняла, что они боятся, я предстала перед ними в новом виде. Неуправляемая, прекрасная богиня девственница, дикарка, волчица, кошка. В общем офигенная телка.

Sweet dreams are made of this
Who am I to disagree?

На меня накатывает вторая волна, я понимаю, что надо закончить начатое. И только я собралась запинать ее до смерти, как меня крепко сжал «лось» и буквально на руках вытащил на улицу. Я орала так громко, на сколько могла, дрыгалась ногами и руками. На минуту мне показалось, что я это не Я. В меня будто вселился бес. Готова была порвать эту сучку на клоки любыми средствами, впиться в ее плечо зубами, утопиться в ее крови и ничтожестве.
Дневник, я сейчас пишу это, и мне становится страшно. Неужели я могла бы ее убить?
Лось вытащил меня на улицу и больно хлестанул рукой по щеке. До сих пор болит, кстати. Но этот «хлобысь» привел меня в чувство, я заткнулась. Мне хотелось одновременно и плакать и смеяться, но чему отдать предпочтение я не знала, поэтому продолжала держаться хладнокровной.
Он с любопытством смотрел на меня. Вглядывался в каждую деталь моего лица, глаза, нос, губы ничто не могло спрятаться от его взгляда-языка. И когда я полностью пришла в нормальное адекватное состояние, он тихо сказал:
- Ко, а что, Nirvana прикольная группа.

Hello, hello, hello, how low.

Дальше начались самые тяжелые дни. Как приговор – Родителей в Школу.
- Ваша дочь избила невинную девочку ни за что.
- Не может быть! – мама в страхе прижала руку ко рту.
Ведь весь класс, за исключением Соньки, Олега и может быть картавого Димки, сдали меня с потрохами. Если, тебе интересно знать, какого я о них мнения. Пожалуйста:
Они все (кроме моих друзей) малолетние нытики и ссыкуны.
В общем сейчас я под домашним арестом, а завтра пойдем с мамой к психологу.
Устала писать, болит рука.
Спокойной ночи.

21 апреля 2004 года. Среда. Вечер.
Привет, Дорогой дневник.
Сегодня сходили к психологу. Мама напрочь отказывается меня слушать! Не хочет понять, что я ни в чем не виновата. Меня же вывели из себя. Сто пудов, сама бы при первой возможности набила Аньке рожу, если бы знала, что она сделала.
- Как ты могла до такого опуститься?
Мама так говорит, будто я беременная наркоманка, неправильный ребенок.
Я была в шоке. Психолог (длинный худой дядька в белом халате, с большим носом, наверняка это показатель, что он в каждой бочке затычка) сказал, что мне не хватает внимания. В общем, мной надо заняться, меня надо занять, а не пускать по ветру, а то мало ли, что случится с деточкой.
Психолог вызвал у меня бурю противоречивых эмоций, на вид ему лет тридцать пять и для меня он старый! Он смотрел на меня каким-то ланьим взглядом. Задавал вопросы, а я читала его мысли, в которых он раздевал меня.
Вот те раз! Тогда я представила, что рядом со мной Курт. Я вижу, как он подходит к этому длинному прутику и ставит ему рожки, улыбается, так тепло-тепло. Я даже рассмеялась, а психолог сделал такое выражение лица, будто попался со своей непристойностью:
- Что такое? – сурово спросил он.
Дневник, про себя я его послала далеко и надолго, в безвозвратное ничто.
- У вас есть кумиры?
Я сообразила, что надо соврать, этому извращенцу педофилу.
- Нет.
А он мне не поверил! Мама рассказала уже, что я тащусь по Курту, брежу, дышу и живу им.
- Зачем ты напала на эту девочку?
- Потому что она дура.
Я играла в идиотку, дневник. Жаль, что ты не видел, как я, улыбаясь, обставляла его,… хотя мне только так казалось.
Я не понимаю, почему каждый день в школах дерутся мальчишки, но их не отводят при первом же случае к психиатру или психологу. А как только подралась девушка, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.
- У тебя было?…
- Желание убить ее?
Мама чуть со стула не упала, когда услышала эту фразу от меня, от ее любимой миленькой маленькой девочки. Я очень жалею, что со мной не пошел папа. Он бы просто сразил этого психа своим спокойствием. Отец – непоколебимая, неприступная скала, за которой мне ничего не страшно. Мне кажется, что я люблю его больше чем маму.
- Эм.
- Было, - спокойно ответила я.
Он замялся. Как такой неопытный врач, со своими тупыми вопросами может мне помочь? Курт показывает ему фак. Я снова смеюсь.
Я снова…
Курт?
Курт Кобейн? Стоит передо мной. Дневник, он напротив меня….
Ты представляешь, я только что поняла, что вижу моего любимого прямо перед собой!

22 апреля 2004 года. Четверг. Утро.
Дорогой дневник!
Сегодня мне приснился замечательный сон, и мне совершенно не хотелось просыпаться.
Будто я нахожусь у себя дома, в своей комнате. В открытое окно заползает дым. Цвет моей комнаты начинает меняться, как на дискотеке в клубе. Кто-то крутит разноцветный прожектор. Цвет, вполне ощутимый и я чувствую как погружаюсь во власть спектра.
Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый и заново.
Из дыма выходит Курт, за ним еще один, потом еще и еще… Мой сон оказался пронизан красотой Курта Кобейна, размножился им и заполонил все существующее во сне пространство.
Боже… что за бред я пишу? А как иначе!
Звонил строгий папаша Анечки и сказал, моим родителям, что я ненормальная. Благо он говорил с моим отцом, поэтому все кончилось хорошо. Если бы трубку взяла мама, то скандала не избежать. Она сначала накричит на Анькиного папашу, потом на отца и в итоге доберется до меня. А мне некуда будет деться.

Только что звонила Сонька и рассказала как обстоят дела в школе. Аньку положили в больницу на пару дней, потому что я сломала ей нос, «лося» все обходят стороной, но шушукаются за его спиной, что, мол, я с ним встречаюсь. До сих пор обсуждают мой поступок.
- Учителя, - сказала Сонька. – Все в шоке. Биология по этому поводу сорвалась даже. Тебя реально стали бояться.
- Уважать? – переспросила я.
- Не думаю. Моя мама сказала, что ты молодец, сильная девушка, она бы поступила также. Ей Анька не понравилась сразу.
- Спасибо, передавай ей привет.
Почему? Почему чужие родители воспринимают мои действия как подобает, понимают, где ложь, а где правда. И почему мои носят розовые очки?
Мама горазда делать из мухи слона. Я удивляюсь, как она до сих не спросила, не употребляю ли я наркотики.
Поверь мне дневник, если бы Курт был жив, если бы мы жили в том особняке, я обязательно была наркоманкой. Это моя утопически-романтическая (во как) мечта. Хотя…
Может.
Нет, зачем мне это надо? Если бы он только был жив, все было бы по другому!
Я перечитываю его предсмертную записку и ни слова не понимаю. Не из-за того что плохо знаю английский, а потому что не хочу знать ее содержание. Иначе я расплачусь. Но для себя я четко решила, что мои последние слезы были в школе, напротив мужского туалета… нет… мои последние слезы были в моем воображаемом особняке, в городе с концовкой на «-таун», когда я приложила голову к окровавленному и избитому Курту. Тогда мы плакали оба и не от боли. От несправедливости. Ведь даже в мечту, в личное пространство всякая шваль найдет тропку и пролезет, все испортит, изнасилует и исчезнет навсегда, оставив следы присутствия. Горечь во рту, переживания.
Я не могу заново построить этот особняк и взрастить каменный сад. В тот день, дневник, я будто лишилась чего-то необходимого, подпитки для фантазии. Мне кажется, что я никудышная и никчемная пятнадцатилетняя тупица!
Зачем причинять боль? Почему они это сделали? Стой, не буду писать, а то меня на плач пробивает, а я только-только дала слово.
Но иначе никак. Они били Курта во мне…
Нет, что ты я не лишилась его, а наоборот будто заново приобрела. Вот же он, передо мной. Садится рядом и гладит меня по спине…. ты можешь мне не верить, но Курт Кобейн жив, в моей душе он воскрес. Он часть меня, он всегда будет рядом, куда бы я ни пошла.
Наверное, Иисуса также воскресили, в сердцах.
Это тепло, дневник. А так как ты бесчувственная, изрыгающая мои мысли материя, то тебе не понять. А жаль, мне кажется, если бы ты был реально существующим человеком, то оказался бы классным парнем.

Офигеть, позвонил «лось» и спросил как у меня дела.
- Нормально вроде, - ответила я.
- Это хорошо.
Он промямлил, что-то невнятное и попрощался. Неужели стесняется, или так же как и остальные стал бояться. Нет, только не «лось», ему то что?
Кстати, а что это они с Сонькой мне названивают, никак в школу не пошли? Я-то ладно, чем позже туда приду, тем лучше. Интересно как изменится отношение учителей ко мне и наверняка уже не надо учить текст к этому детскому вечернику. И работа моя плакала.
Я же теперь психичка, как многие думают. Неуравновешенная ненормальная овца, бросаюсь на людей и ломаю им носы. Они могут думать что хотят, а я получила несказанное удовольствие сделать Анечке красивый макияж. Пусть знает.
Но, дневник! Я боюсь себе признаться, поэтому признаюсь тебе. Как бы круто это не выглядело со стороны, какой бы смелой я себе не казалась мне страшно, мне больно, одиноко, тускло, темно.

Вечер.
Я сижу около окна и слушаю Кобейна, с закрытыми глазами. Сейчас играет песня – Something in the way. По моим щекам текут слезы. Я считаю, что все это большое-большое преувеличение. Такое может случиться в какой-нибудь другой стране, с любой другой пятнадцатилетней фанаткой Nirvana, а случилось именно со мной.
Я только что представила, что меня может ожидать через неделю после домашнего ареста. Все отношение испортится, станут обходить стороной и тыкать пальцем, прямо как на Соньку, когда прикалываются. Но разница в том, что над ней прикалываются, а меня будут боятся или считать за психа. Знаю, что сама себе противоречу…, я очень завишу от мнения других, мне больно, когда другие меня обсуждают или не понимают. Есть уверенность, что это клеймо останется на всю жизнь, когда я поступлю в институт, весть о драке сразу испортит первое впечатление, потом как устроюсь на работу, в резюме я сама напишу красными буквами: «Чуть не убила девочку, за Курта Кобейна в моей голове!». И меня не возьмут ни на одну работу, потому что соврать или спрятать в себе эту драку я не смогу.
Дневник, хочешь раскрою тайну? – Я ведь и правда могла ее убить, я желала ей смерти. Я никогда никого так ненавидела. Вдруг я превращаюсь во что-то ужасное?...
Слушаю “Come As You Are”. А может, я и есть воплощение ужаса, смерть приносящая многорукая богиня Кали, в своей невесомой и необъятной нирване, спящей в теле наивной пятнадцатилетней девственницы, дала, наконец, какие-то первые признаки своего пробуждения. Вдруг я и не на такое способна в гневе? Точно же способна, когда как хотела убить ее, заляпать стены класса в крови, только ради своих принципов, ради тебя дневник, ради Курта. Он пострадал сильнее, его избили, его унижали на моих же глазах в голове. Они мучили его, а Курт терпел и ждал.
Курт не мог им ответить, так как в моей фантазии он создан только для любви, он дарит любовь, он и есть любовь, мой Купидон.
Я полностью разделась, закрыла дверь в своей комнате и легла на кровать, расставив ноги. Дневник я пишу тебя, одновременно представляя, как Курт стоит напротив и смотрит в мои глаза. Рядом с ним мне ничего не страшно, ни унижения, ни судьбы, ни смерти.
Возможно этот путь, который я выбрала – единственный выход, возможно.

25 апреля 2004 года. Воскресенье. Утро.
Ночью не могла заснуть. Думала: удивительно, сколько всего произошло и сколько еще может случиться. Жизнь вообще удивительная, дневник и ты это прекрасно знаешь. Может быть, если бы я тебя не писала, не отсчитывала дни, то ничего не случилось, а теперь ты «хранитель тайны», являешься для меня же напоминанием моих страхов, горя и обид. Может быть, я на тебе зациклилась, поэтому чувствую себя дурой.
Хочу провести эксперимент. С сегодняшнего дня, никакой Nirvana, никаких мыслей о Курте, о прошлом. Это был ужасный момент в моей жизни и мне хочется поскорее его забыть!
Я думаю, что эта запись будет последней!
Пока Дневник! Пока Курт Кобейн! Пока Nirvana…

(продолжение следует…)

 Отправлено: 14.05.10 18:58. Заголовок: Даже не знаю что ска..

Даже не знаю что сказать..мне очень понравилось..И правда в том что многие девочки в таком возрасте живут своей фантазией..Жаль мне девочку любовь делала с неё зомби..Соня молодец..да и Лось вроде интересный персонаж...также заметил разницу в отношении к дневнику..если в начале он был для неё другом то в конце она уже просто бездушная материя...
Очень хочется продолжения...

 Отправлено: 14.05.10 20:18. Заголовок: :sm19: Спасибо!))))..

Спасибо!))))
Продолжение пишу... Чувствую себя 15-летней школьницей.

 Отправлено: 14.05.10 20:20. Заголовок: Давай..Буду ждать.. ..

Давай..Буду ждать..